Проходила в свое время живая ролевая игра по "Дозорам" Лукьяненко.
К этой игре была написана база данных, в которой хранились всякие документы, досье на именных персонажей, описания древних ритуалов (игровых, естественно) и прочее. Если кто не помнит, по Лукьяненко, Ночной Дозор иногда выдает вампирам лицензии на питье крови людей. Так вот, эти лицензии тоже хранились в базе.
Проблема была в том, что проектировщик базы случайно перепутал в коде поля "кем выдана лицензия" и "на кого выдана лицензия". Поэтому все вампиры Дневного Дозора в первый же день изумленно переглядывались, держа в руках бумажки за подписью всяких Васей Пупкиных и Дусь Губкиных, в которых же было означено, что вампирам разрешается однократное выпивание крови начальника Ночного Дозора г. Москвы мага вне категорий Гесера.
Небольшой рассказ одного из моих любимых писателей. Очень рекомендую к прочтению
Игорь Сахновский Если ты жив
читатьУ мальчика совсем не было отца. А матери у него было настолько мало, что иногда он сомневался в её наличии. Вы бы тоже засомневались, если бы ваша мать по всякому поводу говорила «сволочь», в 7 утра улетала из дому на какой-то бизнес, а в 11 вечера приползала назад со своего бизнеса, ложилась в одном лифчике на диван и стонала: «Устала как сволочь! Отстань». Зато у него была тётя Ада – родная сестра матери, – хотя по виду не догадаешься, – за которой сильно ухаживали штук девять очень внушительных мужчин, и каждый откровенно хотел стать мальчику дядей. Один даже работал директором на заводе холодильных установок. Конечно, этих желающих можно понять, потому что тётя Ада была просто дальнобойная красотка. Во-первых, она ходила на высоких шпильках (а это уже верный признак красотки), в отличие от матери, которая вообще не снимала кроссовки. Рифма нечаянно получилась: «красотки – кроссовки», так можно и поэтом стать. Во-вторых, у неё были глаза цвета сливы и разрезом похожие на сливовые косточки, а взгляд как у восточной рабыни, злой и покорный. Это словами не нарисуешь – лучше пойдите и сами гляньте на какую-нибудь восточную рабыню. В-третьих, такая гибкая осторожная походка, словно бы она входила в реку или ногам тесно выше колен. Мальчик уже почти дорос до тёткиной талии, то есть жил на уровне ног, поэтому всегда немножко замирал и волновался, слыша её тесный чулочно-капроновый шорох. Раз в неделю тётя Ада заходила в гости обсудить с матерью шансы девяти претендентов. Усаживалась по-королевски на диван, вынимала ступни из туфель, теребила и гладила, как птенцов, уставшие пальцы. Мальчика беспокоили шансы всех девятерых: вам бы тоже не понравилось брать кого попало на роль родного дяди. Пользуясь удобным случаем, мальчик вставал в тёткины туфли и выполнял цирковой трюк хождения на шпильках – довольно возвышенное впечатление. Мать говорила: «Он же, сволочь, тебе каблуки сломает!» Шансы мужчин рискованно колебались. Завод холодильных установок часто вырывался вперёд. Тут ещё откуда ни возьмись маленький лысый человек по имени Марик, с большим ртом и собачьими глазами. Такой невнушительный, что даже не вошёл в законную девятку – ошивался вокруг тёти Ады сам по себе. Он, между прочим, её предупредил: «Можете, конечно, погулять с этими. Но жить вам предстоит со мной». Ну да, как же. Прямо все мечтают с ним жить. Это мать сказала. А тётя Ада психовала и торопилась. Потому что ещё год-полтора – и всё! Считай, старая дева. А тут получается так, что холодильный директор разводится насовсем с женой и с ребёнком, потому что жена ему кричит грубости, обзывает не мужчиной и не варит ничего из еды. Он голодный приходит после работы, жена обзывается, а он вместо первого-второго-третьего грызёт чипсы и сосет конфеты. Или вынужден ходить в лучшие рестораны города. Тётя Ада его жутко жалеет, прямо до слёз, и хочет сама директора кормить. Хотя, если честно, конфеты с чипсами и с газировкой в сто раз вкуснее первого-второго, а рестораны – ещё интересней. Перед свадьбой тётка заранее всех просила «горько!» не кричать, потому что целоваться при людях ей неудобно. Она, кажется, вообще не собиралась мужа целовать. Только едой кормить. Для свадебного путешествия директор установок предложил Турцию, но тётя Ада захотела в город Анапу на Чёрное море – она там загорала и купалась, когда была школьницей. Уехали поэтому в Анапу. Сняли за городом у красивой толстенькой хозяйки полдома с верандой, выпили вина, поели салат из местных помидоров и пошли спать, потому что уже настала первая брачная ночь. Утром тётя Ада вышла в плохом настроении на веранду. И первый, кого она увидела, был маленький лысый Марик. Он, оказывается, тоже здесь ночевал – на веранде или даже под дверью, но уже успел свернуть свой матрасик и побриться. – Доброе утро, – молвил Марик, приступая к утренней гимнастике. Новобрачная тётя Ада ушла на море купаться, сильно удивлённая. А холодильные установки сразу двинулись к хозяйке выяснять: что за фрукт у них тут делает приседания и стойку на голове? Хозяйка заверила: «Это мужчина, жилец, очень приличный, тоже вчера приехал». И поправила причёску. Следующим утром тётя Ада вышла из комнаты заплаканная. И снова наткнулась на умного, всё понимающего Марика. И следующим утром. И следующим. На четвёртый день испортилась погода, стала хмурой, слёзной, как настроение. В луже у крыльца тонули заблудившиеся куры и остатки надежды. Один только Марик был светлым и радостным. Если тётя Ада пыталась выйти погулять, он уже стоял наготове с резиновыми сапогами и зонтом. Холодильник упорно предлагал сменить жильё. Лучше бы он помалкивал и больше ничего не предлагал. Как это у них всё произошло – природная загадка. Но с Чёрного моря тётя Ада вернулась вдвоём с Мариком, тихая, красивая, даже красивее себя. А через год у мальчика не было человека ближе, чем дядя Марик. Его можно было спросить что захочешь – ни разу не было, чтобы не знал. Даже про любую глупость. Допустим, почему все так любят пиво? Обязательно ответит, с физическими подробностями. Они иногда отправлялись по мужским делам, пиво пить. Ну, то есть дядя отправлялся, а мальчика по секрету брал с собой. И давал отпить полстакана. Во рту было как-то горько – вино портвейн и то вкуснее. Чего тогда, спрашивается, любить? – Поясняю, – сказал дядя Марик. – Пиво не должно быть вкусное. Самое вкусное в пиве – отрыжка. Человек выпил и дожидается, когда наступит. Иногда обсуждали женщин. По мнению дяди, они существа очень хорошие. Но опасные. – А почему опасные? – Поясняю, – сказал дядя Марик. – У женщин чувства главнее мыслей. Но в этих чувствах они плохо понимают. Ты, например, всю свою мужскую жизнь по её желанию потратил. Так? А ей вдруг бац – и расхотелось! Затем открылась потрясающая физическая тайна. Оказывается, у женщин приключается иногда бешенство матки. Типа такой сексуальный приступ. И тогда, пояснил дядя, полный абзац. Жена и муж – как насмерть приклеенные. Только хирург поможет. Представляешь позор: тащиться в больницу в приклеенном виде! «И что делать??» – слушатель был на грани отчаянья. Но дядя знал выход. Опытный мужчина всегда носит при себе иголку. Если внезапно уколоть, спазм пройдёт сам собой, и не надо к хирургу. А бывает, плывёшь в океане или в реке, так? И вдруг – судорога ноги! Опять же спасёт иголка. После таких полезных бесед можно было гораздо уверенней общаться с женщинами или плыть в океане. В том же пивном кафе к дяде прицепился один выпивший военный с разговором насчет национальности. Он обозвал дядю Марика жидом, а потом выкрикнул дурным голосом, как по телевизору какой-нибудь народный депутат: «Что вы, жиды, сделали с нашей Россией?» Мальчик был уверен, что дядя сейчас ответит: «Поясняю…», ну и так далее. Но он промолчал. Он молчал даже после того, как военный плеснул ему пивом на брюки. И потом на обратном пути мальчик всё допытывался, почему дядя Марик не треснул этого придурка по башке. Почему? Боялся? – Боялся, конечно, – ответил дядя. – Боялся, что убью. А если убью, меня посадят на пятнадцать лет в неволю. Что будет с тётей Адой? Стало ясно, что маленький лысый дядя Марик в гневе страшен, как Терминатор. Он однажды встречал тётю Аду возле поликлиники, где она работала врачихой, и к ней привязался не то маньяк, не то грабитель – догнал и схватил за воротник пальто… Но в результате маньяка можно было пожалеть. Потому что дядя Марик держал его за волосы головы и бил этой головой прямо о поликлинику, пока не отбил от неё здоровый кусок штукатурки. Покуда мальчик взрослел, он не успевал уследить за переменами в близких людях – слишком был занят собственным взрослением. Между тем со временем становилось уже заметно, что мужчина с собачьими глазами и женщина с покорными злыми глазами невольницы – не слишком удачное сочетание. Возникло такое грустноватое неравенство: беспризорная собака отыскала себе любимую хозяйку, а рабыня себе господина так и не нашла. Поэтому иногда она кидалась его ловить – в каких-то случайных гостях, на чужих днях рожденья и всеядных вечеринках, там её норовили напоить, а затем увезти на запотевшей иномарке в другие гости. После полуночи дядя звонил матери мальчика, мать говорила: «Сволочь Адка, вразнос пошла!», а дядя Марик, обшаривая ночной холодный город, сходил с ума. Из прошлых лет выплыли конкуренты номер три и номер восемь, к ним примкнули четверо новых и отдельный чеченец Беслан. Согласно семейной легенде, дяде Марику в конце концов удавалось найти пошедшую вразнос тётю – то в чеченских объятьях, то в пьяном бесчувствии, то в испачканной шубе, лицом в снежной слякоти. И всякий раз тётя Ада была увезена домой, старательно вымыта и смазана кремом. Легенда не сообщала в деталях, какие военные удары наносил дядя по кавказским террористам. Но в одной жизненной подробности можете не сомневаться: горячей водой мыл и кремом смазывал. И теперь взрослеющий мальчик испытывал к дяде Марику что-то вроде презрительного сострадания. Никогда, сказал он себе. Со мной такого не случится никогда. Спасти, вытащить из грязи – ещё ладно. Но простить измену и опять жить набело, как ни в чем не бывало?! Фига с два. Он уже судил как начинающий мужчина, с высоты своего счастливого и совершенно секретного опыта. Её звали Д. Она работала в модельном бизнесе. В городе её знала каждая собака, и не только в городе. А те, кто не знали, всё равно видели её тонкое чувственное лицо, её полуодетую фигуру на рекламных щитах нечеловеческого размера, в залистанных лакированных журналах. Ею любовались и владели все, насколько позволяет собой овладеть недостижимый гламурный образ: близорукая богиня в дымчатом чулке, роняющая над светофором, прямо над автомобильной пробкой, остроносую туфлю без задника, в то время как матовое голое плечо под прожектором напудрено блистающим февральским инеем. И только ему, пятнадцатилетнему любовнику, дозволено было видеть её дома, зябнущую в атласной пижаме, баловаться с ней до умопомрачения перед зеркальной стеной огромной квартиры-студии с убранными перегородками, смотреть, как она, высунув кончик языка, бреет себя, как одевается, прыскается туалетной водой, знать, что у неё побаливает желудок, что она обожает запретные пельмени: «Можно, я у тебя украду всего два?…» Она подарила ему простые слова, которые могут осчастливить любого мужчину, не то что бесправного мальчика. Сказала: ни с кем никогда ей не было так хорошо. И она его подождёт, то есть дождётся его совершеннолетия. Д. часто уезжала – он всегда точно знал дату её возвращенья, поскольку они условились не теряться, в любом случае не теряться, ни на один день. Оставаясь в одиночестве, он ходил по городу воспалённый и гордый, со своей радостной тайной, которая плавилась и текла, как жидкое золото, по всему телу. С перекрёстка на центральном проспекте Д. смотрела на него более беззащитно и трогательно, чем на улице Малышева, где немножко виднелась левая грудь, а выражение глаз было скорее высокомерным. По пути домой он выходил из трамвая раньше на три остановки, сворачивал в старый переулок и пересекал её двор, чтобы коснуться взглядом трёх окон на четвёртом этаже: он любил их даже тёмными, пустыми. За двое суток до её приезда из Милана мальчик продал однокласснику недавно подаренный матерью цифровой плейер и купил для своей возлюбленной модный парфюм. Апрель был довольно тёплый, но к вечеру подмораживало. Когда он добрался до её дома, уже стемнело. По двору носился чей-то загулявший эрдельтерьер. Мальчик поднял глаза – и замер. Все три окна ярко светились. Значит, она вернулась раньше! Он уже влетел в подъезд, но резко замедлился между вторым и третьим этажами, смущённый путаницей в мыслях и громким сердцебиением. Спокойно, сказал он себе. Спустя пару минут мальчик стоял на лестничной площадке дома напротив и сквозь мутное стекло до рези в глазах пытался углядеть, что происходит в квартире Д. Он не столько видел, сколько угадывал присутствие двух или нескольких теней, их невнятные проходы, колебания заслоняемого света. Загулявшему псу хотелось поиграть, и, когда мальчик, хлопнув дверью, выскочил наружу, эрдель с лаем кинулся вдогонку – со стороны выглядело так, что мальчик убегает, спасаясь от собаки. Водитель «девятки», мужик с усталым лицом, за 40 рублей взялся довезти до дома и обратно. Ехали нестерпимо медленно. Потом ключ в замке ворочался, как чужой. Матери не было. Оно и лучше: никто не спросит, куда он понёс полевой бинокль, куда звонит, дважды перенабирая номер. «Абонент недоступен», – сообщила механическая девушка, и в этом тоже чудилась угроза. Эрдельтерьер встретил его уже как родного. Окна горели. Мальчик вернулся на свой наблюдательный пункт. Его знобило. Мощным колючим опахалом на фиолетовую гладь наползали ресницы – секундный обморок зрения. Первым вошёл в фокус голубоватый бокал с вином на подоконнике. А там, глубже, левее, ожидаемый угол стола затмевался краем портьеры и чем-то широким, телесным. Сначала он подумал: это женщина с толстой спиной. Но торс был мужской и совершенно голый. Чуть наклоняясь, мужчина стоял у стола так, будто готовил закуску. Размеренные короткие движенья напоминали строгание мяса или овощей. И лишь потом, вглядевшись, мальчик заметил вскинутую женскую ступню – она белела за плечом стоящего, безвольно дергаясь в такт его монотонной работе. Это могло показаться изнасилованием, если бы не ласкающий перелёт узкой знакомой ладони по спине к пояснице насильника. Когда он уходил прочь, пса во дворе уже не было. Через двое бессонных суток он позвонил Д., чтобы услышать: она только что приехала, она так скучала, она его ждёт!… Мальчик положил трубку и спросил себя, что имеет право называться «смыслом жизни», если он собирается жить дальше? Ничто, ответил он себе. И не собирается. Окончательное решение потребовало полутора часов, которые он провёл в ванне, разглядывая собственные руки, ноги, волосы на животе, будто видел их впервые. Потом, вытершись насухо, он подошёл к старому зеркалу в прихожей, заглянул себе в зрачки и сказал: – Не хочу. Если мужчина решил умереть, он должен действовать технично и здраво. Неудача в таком деле равносильна позору. Он уже выбрал вполне легальное средство – ударную дозу транквилизатора, который возьмёт из кухонного шкафа. Доступно и безболезненно. Надо просто уснуть, послать себя в ноль, а химия сама заглушит ненужную сердечную мышцу. Он это сделает утром, без прощальных жестов. Когда ближе к ночи мать вернётся домой, всё уже будет кончено. Пугала только одна мысль: безвестность. Никто не узнает, даже не поймёт причину самоубийства. Каждый будет судить в меру своей пошлости – это неизбежно. Но чтобы вообще никто, ни одна живая душа?… Ужасно. И вот тогда мальчик вспомнил про своего дядю, близкого, но нейтрального человека, который всё поймёт и уж точно не помешает. Просьбу любимого племянника поговорить «строго между нами» дядя Марик воспринял как высокую, важную миссию. Он даже надел по такому случаю в меру потёртый галстук времён перестройки и демократизации. Встретились вечером в кафе «Надежда», тихом и непопулярном, где раньше вместе пили пиво. Дядя взял себе кружечку, а племянник отказался. Мальчик рассказывал по возможности сухо, не вдаваясь в подробности, но всё-таки волновался, бледнел, опуская глаза. Дядя Марик хмурил брови и немножко излишне важничал. Почти сразу поняв, о ком идёт речь, он позволил себе уточняющие вопросы: «Сколько ей лет?», «Она русская?» и даже зачем-то: «Она курит?» – Разве это имеет значение? – спросил мальчик. – Огромное, – заверил дядя и взял ещё пива. О своём желании умереть мальчик заявил более чем твёрдо. Но дядя всё уточнял и уточнял: – Ты уже решил? – Уже. – На сто процентов? – На двести. Дядя Марик поглядел по сторонам, как опытный заговорщик. – Молодец, – сказал он тихо. – Мужское решение. Уважаю. – Спасибо за поддержку, – мальчик был слегка обескуражен. – Да, я поддерживаю. И словом, и делом! – В каком смысле – делом? – В том смысле, что уголовным. У меня есть хороший друг в прокуратуре. – А при чем здесь прокуратура? – Поясняю, – сказал дядя Марик. – Ей двадцать четыре года, так? А тебе ещё нет шестнадцати. Что мы, извиняюсь, видим? Растление малолетних. Совращение и разврат. – Это была любовь. – Любовь – да. Но если ты жив. А если нет? Я её накажу. – Кто тебя просит?? – мальчик почти кричал. – Никто. Но я обещаю железно. Как только ты совершишь это самое, я тоже кое-что совершу. Клянусь. Пусть посидит в неволе. – Это подлость. – Ещё бы. Срок будет приличный. – Ты сука, ты предатель! – Хорошо, – сказал дядя Марик. – Я предатель. – И взял ещё пива. Вечер был изумительно прозрачным. И невзначай можно было залюбоваться походкой покидающего кафе – с таким он шёл взрослым и вкусным чувством собственной правоты. Запас его будущей жизни равнялся теперь количеству воздуха в этом апрельском пространстве. И старенький лысый предатель, уткнувшийся там в своё пиво, никакому на свете прощению не подлежал.
Не могла не поделиться этой прелестью. В журнале может быть много рассказов, но знаете, почему только один занимает место на обложке? Потому что он лучший, потому что он единственный достоен внимания. Читается на одном дыхании. По жанру - экшен, катастрофа, немного фантастики. И компыыыы *___*
КориДоктороу Когда сисадмины правили Землёй
читатьКогда служебный телефон Феликса зазвонил в два часа ночи, Келли повернулась на бок, ткнула его в плечо и прошипела: — Почему ты не выключил эту проклятую штуковину, когда ложился спать? — Потому что я должен оставаться на связи. — Ты же не долбаный врач, — продолжила она, пиная его, когда он сидел на краю кровати, натягивая брюки, которые бросил на пол, перед тем как лечь спать. — Ты чертов системный администратор. — Это моя работа. — На тебе пашут, как на правительственном муле! И ты знаешь, что я права. Господи, ты же теперь отец и не можешь убегать посреди ночи всякий раз, когда накрывается чей-то источник порнухи. Не отвечай на звонок. Он знал, что жена права. Он ответил на звонок. — Главные роутеры не отвечают. BGP не отвечает.{1} — Механическому голосу системного монитора было все равно, если его проклянут, и Феликс тут же это сделал. Хоть немного полегчало. — Может быть, я смогу все наладить из дома, — сказал он. Феликс мог подключиться к источнику бесперебойного питания «клетки» и перезагрузить роутеры. ИБП находился в другом сетевом блоке и имел собственные независимые роутеры, питающиеся от своих ИБП. Келли уже сидела на постели, он мог различить очертания ее фигуры на фоне изголовья кровати. — За пять лет нашего брака ты ни разу не смог наладить что-либо отсюда, из дома, — заявила она. На сей раз она была не права: он постоянно решал разные проблемы из дома, но делал это незаметно, не привлекая ее внимания, потому она об этом и не знала. Но Келли все же попала в точку — судя по его журналам событий, после часа ночи уже ничто и никогда нельзя было исправить и наладить, не приезжая в «клетку». Закон бесконечной вселенской извращенности, он же Закон Феликса. Пять минут спустя Феликс уже сидел за рулем. Из дома он ничего сделать не сумел. Сетевой блок независимого роутера тоже оказался недоступен из сети. В последний раз такое случилось, когда один строитель-идиот перерубил ковшом экскаватора оболочку главного кабеля, ведущего в информационный центр, и Феликс стал одним из полусотни разъяренных сисадминов, которые неделю торчали над образовавшейся в результате ямой и кляли на чем свет стоит несчастных бедняг, сидевших в ней круглосуточно, сращивая десять тысяч проводков. В машине телефон звонил еще дважды. Он переключил его на стереосистему и выслушал через большие басовые динамики автоматические сообщения об отключении от сети новых критических элементов инфраструктуры. Затем позвонила Келли — Привет, — отозвался он. — Не подлизывайся. Я по голосу слышу, как ты подлизываешься. Он невольно улыбнулся: — Проверь — не подлизываюсь. — Я тебя люблю, Феликс. — А я от тебя без ума, Келли. Ложись поспи. — 2.0 проснулся, — сообщила она. Находясь в ее лоне, ребенок получил имя Бета-Тест, а когда у нее отошли воды, Феликс, узнав об этом по телефону, выскочил из офиса с криком: «Повелитель Золота отправился в путь!» Они начали называть малыша 2.0 раньше, чем он завершил свой первый крик. — Этот мелкий паршивец родился, чтобы меня сосать. — Извини, что разбудил тебя. — Он уже почти добрался до инфоцентра. Никакого уличного движения в два часа ночи. Феликс притормозил и свернул ко въезду в гараж. Ему не хотелось прерывать звонок Келли, въехав в подземный гараж. — Дело не в том, что ты меня разбудил. Ты работаешь там уже семь лет. У тебя в подчинении трое молодых парней. Отдай телефон им. Ты свой долг выполнил. — Мне не хочется просить своих подчиненных делать что-либо, чего я не могу сделать сам. — Все, что от тебя требовалось, ты уже сделал. Пожалуйста... Я ненавижу просыпаться одна среди ночи. По ночам мне тебя не хватает больше всего. — Келли... — Я уже не сержусь. Мне просто тебя не хватает, вот и все. Ты навеваешь мне сладкие сны. — Хорошо. — Что, так просто? Ты согласен? — Именно так. Очень просто. Не могу допустить, чтобы тебе снились плохие сны, и я выполнил свой долг. Отныне я буду на ночных дежурствах только для того, чтобы заработать дополнительный отпуск. Она рассмеялась: — Сисадмины не берут отпуска. — А этот возьмет. Обещаю. — Ты прелесть. О, замечательно... 2.0 только что выполнил аварийный дамп системы по всей моей ночнушке. — Весь в меня. — Кто бы сомневался. Она повесила трубку, и он завел машину на стоянку инфоцентра, сунув в щель пропуск и приподняв усталое веко, чтобы сканер сетчатки хорошенько разглядел его все еще сонный глаз. Феликс задержался у автомата в «чистой комнате» и взял себе энергетический батончик с гуараной и убойной крепости кофе в чашке-непроливайке. Он быстро проглотил батончик и выпил кофе, затем позволил внутренней двери прочесть геометрию его ладони и измерить параметры тела. Дверь с шипением отворилась, из шлюза за ней его обдуло потоком воздуха (внутри поддерживалось избыточное давление), и он наконец-то оказался допущен во внутреннее святилище. Там царил бедлам. «Клетки», где стояли серверы, были рассчитаны на то, чтобы внутри перемещались два-три сисадмина. Все остальное свободное пространство, до последнего кубического дюйма, было отдано гудящим стойкам с роутерами, серверами и дисковыми полками. Сейчас туда плотно, как селедки в бочке, втиснулись не менее двадцати сисадминов. То было настоящее сборище черных маек с непостижимыми лозунгами, орава нависающих животов над поясами, увешанными мобильниками и чехольчиками с универсальными инструментами. При обычных обстоятельствах в «клетке» царил едва ли не мороз, но теперь все эти тела перегревали небольшое замкнутое пространство. Пятеро или шестеро взглянули на него и скривились, когда он вошел. Двое поздоровались с ним по имени. Феликс втиснул свой живот в узкий проход между стойками и начал пробираться в дальний конец помещения, где располагались серверы «Ардента». — Феликс. — Это был Ван, и этой ночью он не дежурил. — Что ты здесь делаешь? Хочешь, чтобы завтра утром мы оба превратились в не выспавшиеся развалины? — Что? А, ты об этом... Там стоит мой персональный сервер. Он «упал» примерно в половине второго ночи, меня разбудил монитор процессов. Надо было позвонить и сказать, что я сюда еду — избавил бы тебя от хлопот. Собственный сервер Феликса — корпус, который он делил с пятью друзьями — находился в стойке этажом ниже. Интересно, не «упал» ли и этот? — ЧТО ПРОИЗОШЛО? — Массированная атака флэш-червя: Какая-то сволочь заставила все серверы Windows в сети гонять проверки по методу Мотне - Карло по каждому блоку Интернет - протоколов, включая IPv6. А у больших роутеров «Циско» все административные протоколы работают через v6, и все они «падают», если запускается более десяти проверок одновременно, а это означает, что практически все обмены данными снизились почти до нуля. DNS{2} тоже накрылись — такое впечатление, что вечером кто-то отравил передачу данных между зонами. Да, и еще есть некий почтовый компонент, рассылающий весьма правдоподобные сообщения всем, кто находится в твоей адресной книге, выплевывая при этом Элиза - диалог, который отключает электронную почту и сообщения, чтобы заставить тебя запустить троян{3}. — Господи! — Вот-вот. Ван относился к сисадминам второго типа — выше шести футов ростом, волосы собраны в длинный «конский» хвост, торчащий кадык. Его грудь с выступающими ребрами прикрывала майка ВЫБЕРИ СВОЕ ОРУЖИЕ на фоне многоугольных игровых костей для ролевой игры. Ну а Феликс оставался админом первого типа — семьдесят или восемьдесят фунтов лишнего веса вокруг талии и аккуратная, но длинная борода, которой он прикрывал лишние подбородки. На его майке значилось ПРИВЕТ, КТУЛХУ и красовалось изображение симпатичного безрогого Ктулху в стиле «Привет, Китти». Они с Ваном были знакомы более пятнадцати лет, пересеклись сперва через Usenet, потом в реале на пивных вечеринках Freenet в Торонто, затем на парочке сборищ фанатов «Звездного пути», а кончилось тем, что Феликс взял Вана работать в «Ардент» под своим началом. Ван был надежен и методичен. Электротехник по образованию, он имел привычку заполнять один спиральный блокнот за другим подробными записями, Всех своих действий с указанием даты и времени. — На этот раз даже не ПЕМКИС, — мрачно заключил Ван. «Проблема Есть Между Клавиатурой И Стулом». Почтовые троя-ны попадали как раз в эту категорию — если бы у людей хватало ума не открывать подозрительные почтовые вложения, то трояны давно бы канули в прошлое. Но «черви», которые грызли сейчас роутеры «Циско», не были проблемой, связанной с людской дуростью — они были просчетом некомпетентных инженеров. — Нет, тут виноват «Майкрософт», — подтвердил Феликс. — Всякий раз, когда я оказываюсь на работе в два часа ночи, причиной тому или ПЕМКИС, или «Майкроленивец». Кончилось все тем, что они взяли и отключили чертовы роутеры от Интернета. Не Феликс, разумеется, хотя ему до зуда в кончиках пальцев хотелось это сделать, а потом перезагрузить роутеры, предварительно отключив их интерфейсы IPv6. Это проделали два Ублюдочных Оператора из Ада, которым пришлось повернуть два ключа одновременно, чтобы получить доступ в свою «клетку» — как охранникам в пусковой шахте ракеты «Минитмен». Через это здание проходило девяносто пять процентов внешнего трафика Канады. И система безопасности здесь была покруче, чем в большинстве пусковых шахт «Минитменов». Феликс и Ван выводили серверные стойки «Ардента» в оперативный режим один за другим. Серверы подвергались бомбардировке вирусами, и едва очередной роутер снова выходил в онлайн, все расположенные за ним серверы оказывались открыты для атаки. Каждый сервер в Интернете или тонул в потоке «червей», или порождал вирусные атаки, или делал и то, и другое одновременно. После примерно сотни тайм-аутов{4} Феликс смог пробиться на сайты NIST и Bugtraq и скачать некоторые патчи для ядра{5}, которые могли снизить нагрузку на порученные ему компьютеры. К десяти утра он так проголодался, что был готов съесть задницу дохлого медведя, но он все же перекомпилировал ядра своих операционных систем и снова вывел их в оперативный режим. Длинные пальцы Вана порхали над клавиатурой системного администратора — высунув кончик языка, он выводил статистику нагрузок по каждому серверу. — У меня на Гридо было двести дней аптайма{6}, — сообщил Ван. Гридо был самым старым сервером в стойке, еще с тех дней, когда они называли каждый серверный корпус в честь персонажей «Звездных войн». Теперь они именовались в честь Смарфов, но Смарфы уже кончались, и они перешли на персонажей из «Макдональдса», начав с лаптопа Вана по имени Майор Макчиз. — Гридо восстанет вновь, — пообещал Феликс. — У меня внизу стоит 486-й, у него больше пяти лет аптайма. Если придется его перезагружать, это разобьет мое сердце. — Да для какой хренотени ты используешь 486-й? — Ни для какой. Но у кого поднимется рука выключить компьютер с пятью годами аптайма? Это все равно что подвергнуть эвтаназии собственную бабушку. — Есть хочу, — заявил Ван. — Я тебе вот что скажу, — решил Феликс. — Мы сейчас «поднимем» твой сервер, затем мой, потом я отвезу тебя в «Лейквыо ланч» позавтракать пиццей, и до конца дня можешь взять отгул. — Согласен, — быстро отозвался Ван. — Шеф, ты слишком добр к нам, работягам. Тебе надо бы держать нас в яме и регулярно бить, как поступают все остальные боссы. Мы все этого заслуживаем.
* * *
— Это твой телефон, — сказал Ван. Феликс выбрался из потрохов 486-го, который упорно отказывался включаться. Он выпросил запасной блок питания у парней, занимавшихся борьбой со спамом, и теперь пытался установить его в корпус старого компьютера. Ван протянул Феликсу его телефон, выпавший из пояса, когда Феликс, согнувшись, пытался добраться до задней стенки компьютера. — Привет, Кел, — отозвался он. В трубке слышалось какое-то фоновое сопение или шуршание. Может, статика? Или это 2.0 плещется в ванне? — Келли? Связь оборвалась. Он перезвонил, но не добился ничего — ни сигнала соединения, ни голосового сообщения. Вскоре время соединения кончилось, и на экранчике телефона высветилось: ОШИБКА СЕТИ. — Проклятье, — негромко процедил он и повесил телефон на пояс. Келли захотела узнать, когда он вернется домой, или попросить, чтобы он купил что-нибудь на обратном пути. Она оставит голосовое сообщение. Он тестировал блок питания, когда его телефон зазвонил вновь. Феликс схватил трубку:и ; — Келли, что случилось? Он постарался изгнать из голоса даже намек на раздражение. Потому что ощущал за собой вину: говоря технически, он выполнил свои обязательства перед «Ардент файненшиал», как только серверы компании снова заработали. Последние три часа он потратил исключительно на себя — хотя и собирался выставить за них счет компании. В трубке раздалось всхлипывание. — Келли? — Он ощутил, как от лица отхлынула кровь, а большие пальцы на ногах онемели. — Феликс, — он еле разобрал свое имя сквозь всхлипывания. — Он умер... господи, он умер. — Кто? Кто, Келли? — Уилл. Уилл? Какой еще Уилл?.. И он рухнул на колени. Имя Уильям они вписали в свидетельство о рождении малыша, хотя и продолжали называть его 2.0. Феликс хрипло застонал. — Я больна, — услышал он. — Я даже стоять больше не могу. О, Феликс. Я так тебя люблю. — Келли! Что происходит? — Всё... всё... В телевизоре работает только два канала. Господи, Феликс, за окном валяются мертвецы... — Он услышал, как ее вырвало. Телефон стал работать с паузами, возвращая издаваемые ею звуки наподобие эхоплекса{7}. — Никуда не уходи, Келли! — крикнул он, и тут линия схлопну-лась. Он набрал 911, но едва нажал кнопку соединения, как на экране снова появилась надпись ОШИБКА СЕТИ. Феликс выхватил у Вана Майора Макчиза, воткнул в него сетевой кабель от 486-го, запустил Firefox из командной строки и вышел через Google на сайт полиции города. Он стремительно начал искать на сайте бланк интерактивного заявления в полицию. Феликс никогда не терял головы. Он решал проблемы, а когда впадаешь в панику, это не решает проблему. Отыскав бланк, он изложил подробности своего разговора с Келли, как составлял бы отчет о найденной ошибке: пальцы работают быстро, описание исчерпывающее, — и щелкнул кнопку ПОСЛАТЬ. Ван заглянул ему через плечо и прочитал текст. — Феликс... — начал он. — Боже мой... — пробормотал Феликс. Он осознал, что все еще сидит на полу, и медленно встал. Ван взял у него лаптоп и попробовал выйти на несколько сайтов новостей, но все они оказались в тайм- . ауте. Невозможно было судить о причине: или происходит нечто ужасное, или сеть зашаталась под ударом суперчервя. — Мне домой, — заявил Феликс. — Я тебя отвезу, — сказал Ван. — А ты продолжай звонить жене. Они подошли к лифтам. Рядом находилось одно из немногих в здании окон — маленькое и круглое, с толстым бронированным стеклом. Дожидаясь лифта, они выглянули в окно. На улицах маловато машин для среды. И больше, чем обычно, полицейских машин? — О, господи... — Ван показал Феликсу, куда смотреть. К востоку от них находилась башня службы новостей «Канадиен ньюс» — гигантское здание-игла цвета слоновой кости. Теперь эта игла торчала наклонно, словно воткнутая в мокрый песок ветка. Неужели она двигается? Да. Она все больше наклонялась, медленно набирая скорость, падая на северо-восток, в сторону финансового центра. Через секунду она миновала последнюю точку наклона и рухнула. Они ощутили толчок, когда всё их здание качнулось от ударной волны, потом услышали грохот. Из обломков поднялось облако пыли, затем послышалась канонада — это самая высокая в мире отдельно стоящая конструкция обрекла на гибель массу близлежащих зданий. — Трансляционный центр падает... — сказал Ван. И он падал — небоскреб «Си-Би-Си», канадского аналога «Би-Би-Си». Люди разбегались во все стороны, их давило падающими обломками бетона и кирпичами. Увиденное сквозь круглое окошко зрелище походило на искусно сделанный графический ролик, скачанный с какого-нибудь сайта. К этому моменту вокруг них уже столпились сисадмины. Пихаясь, они выглядывали в окошко, пытаясь увидеть разрушения. — Что случилось? — спросил один из них. — Упала башня «Канадиен ньюс», — ответил Феликс. Собственный голос доносился до него словно издалека. — Это был вирус? — Червь? Ты о чем? — Феликс уставился на парня, молодого админа второго типа, пока еще с небольшим животиком. — Я не о черве. Я получил по электронной почте сообщение, что во всем городе объявлен карантин из-за какого-то вируса. Говорят, это биологическое оружие. — Он протянул Феликсу свой наладонник. Феликс настолько погрузился в чтение сообщения, разосланного министерством здравоохранения Канады, что даже не заметил, как во всем здании погас свет. Потом сунул наладонник в руку владельцу и всхлипнул.
* * *
Минуту спустя врубились генераторы. Сисадмины бросились к лестнице. Феликс схватил Вана за руку и потянул обратно. — Наверное, нам лучше переждать все это в «клетке», — сказал он. — А как же Келли? Феликс ощутил, как к горлу подступает тошнота. — Нам надо вернуться в «клетку», и немедленно. — Воздух туда подавался через фильтры, удаляющие микрочастицы. — Феликс, тебе нужно домой... — Это биологическое оружие. Супервирус. А здесь, я думаю, нам ничто не грозит, пока держатся фильтры. — Что не грозит? — Подключись к IRC{8}. Они подключились. Ван воспользовался Майором Макчизом, а Феликс вышел в сеть через Смарфетку. Они пробежались по каналам ча-тов, пока не отыскали тот, где мелькало несколько знакомых «ников». > пентагона нет. белого дома тоже > МОЙ СОСЕД В САН-ДИЕГО БЛЮЕТ КРОВЬЮ СО СВОЕГО БАЛКОНА > Кто-то разрушил здание «Геркин». Банкиры бегут из Сити как крысы. > Я слышал, что вся Гинза — сплошной пожар: Феликс напечатал: >Я в Торонто. Мы только что видели, как упала башня CN. Я слышал сообщение о биологическом оружии, которое убивает очень быстро. Ван прочитал это и сказал: — Ты ведь не знаешь, насколько быстро. Может быть, мы все заразились еще три дня назад. Феликс закрыл глаза: — Будь это так, мы сейчас ощутили бы какие-то симптомы. Наверное... > Похоже, электромагнитный импульс накрыл Гонконг и, может быть, Париж — съемки со спутников в реальном времени показывают, что там полный мрак, а через все их сетевые блоки роутинг{9} не идет. > ВЫ В ТОРОНТО? Это спросил незнакомый Феликсу ник. > Да. На Фронт-стрит. > У меня сестра в университете Торонто и я не могу с ней связаться — можете ей позвонить? > Телефоны не работают — напечатал Феликс, взглянув на ПРОБЛЕМЫ СЕТИ. — У меня в Майоре Макчизе есть обычный телефон, — сказал Ван, запуская программу голосовой связи через Интернет. — Только что вспомнил. Феликс взял у него лэптоп и набрал номер домашнего телефона. Послышался один звонок, который тут же сменился кваканием, похожим на сирену «скорой помощи» в итальянском фильме. Телефон не работает — снова напечатал Феликс. Он взглянул на Вана и увидел, что его худые плечи трясутся. — Дерьмо, — пробормотал он. — Миру приходит конец.
Покорило оформление серии И пусть говорят, что в ней публикуется трэш и попса, я не отрекусь от идеи собрать ее всю. Ну, или почти всю Энн Райс я по-прежнему покупаю "Шедевры мистики"
Вот эти две книги у меня уже есть:
Но, оглядываясь в прошлое, жалею, что не купила вот это:
Это вроде как продолжение "Чумных историй" Эх, прозевать такую возможность...
А как вы относитесь к этой серии или она не вызывает у вас таких эмоций?
Картинки взяла отсюда. Там же - полное описание серии
Вот, решила вас познакомить с творчеством не очень известной, но довольно уникальной писательницы. Таисия Пьянкова родилсь в 1935 году. Но лишь в 2005 году вышла в свет ее книга сказов "Берегиня". Вначале она писала стихи. Потом обратилась к сказам. «Это высшая поэзия», — считает Таисия Ефимовна. — Этой книге я отдала более тридцати лет, — говорит писательница. Переделывала ее раз двадцать. Я бесконечно счастлива. Книга писалась для того, чтобы дать людям праздник. Ведь все мы в душе немного дети. Это писалось детям, которые остались в нас. Читать ее могут все, начиная от четвероклассников и до студентов институтов, от слесарей и до профессоров. Особой изюминкой новой книги является язык — красивый, мелодичный, со всеми элементами фольклорных произведений: пословицами, прибаутками, запевками. «Все пословицы составлены мною, — рассказывает Таисия Ефимовна. — Как-то само по себе приходит: «Хотела баба молчать, но не знала, с чего начать», «Ведь кабы да не ад, так был бы и с чертом лад», «…Но хвост репья не ищет». — Я хорошо слышу слово — плохое, хорошее. Это очень просто. Все началось с рождения. Дело в том, что Таисия Пьянкова родилась и выросла в сибирской деревне. Воспитывала ее бабушка, которая знала, ценила, любила народную речь. «В шесть лет перенять мелодию речевого склада, осознать неповторимость родимого языка — это ли не подарок, данный мне судьбою на всю мою многотрудную жизнь!» — пишет в предисловии к книге Таисия Пьянкова. На вопрос, почему писательница обратилась именно к сказам, она ответила: «Много лет шло накопление материала. И когда натура моя переполнилась обретенным, пришла боязнь утраты мною нажитого. И я взяла в руки перо сказителя. Поначалу я торопилась как бы законсервировать оцененное. Но с годами поняла, что родник слова русского неиссякаем, что пронизана кровь моя родовой памятью…» Сказы Таисия Ефимовна собирала по всей Новосибирской области, особенно много интересного ей попалось в Кыштовском и Северном районах. — В тех краях жил Бажов, но не занимался этим — наверное, мне оставил, — шутит автор «Берегини». — Я подумала: если сделаю научный сборник, то его никто читать не будет, кроме специалистов. А люди очень любят сказы.
В книге 21 сказ, в сети мне удалось найти только 4, еще 2 я отсканировала с одного фантастического сборника (получилось 40 метров - качайте, у кого анлим Х_х )
1. Черная барыня и Чужане Отсканированные страницы [скачать]
2. Спиридонова досада, Онегина звезда, Тараканья заимка и Память выдумки Файлы-блокноты [скачать]
Миф 1Миф 1. Япония – страна гармонии техники и природы, потрясающая разнообразием и красотой ландшафтов.
Если коротко – то для Японии это правда примерно в той же мере, как для России. Нет, наверное, даже в меньшей степени. То есть, здесь есть много живописнейших уголков с потрясающей красоты природой, есть древние храмы и все прочее, что мы видим на календарях и в путеводителях (в случае России – березки, ручейки, деревянное зодчество, златоглавые церкви и пр). И действительно, тут очень разнообразная природа – от тропиков до практически альпийской тундры, плюс вулканы, острова и пр. Но чтобы добраться до этого всего, надо знать точно, где оно – потому как шаг вправо-влево, и начинаются унылые двухэтажные застройки в серых тонах, делающие все японские города СОВЕРШЕННО одинаковыми. Если же места гористые – имеем кедровые посадки, то есть темный лес почти без подлеска с стоящими рядами мачтообразными стволами.
Здесь, в отличие от какой-нибудь Франции, произвольная деревня в малонаселенной местности не поражает живописностью. Напротив, от нее веет некоторым безысходным ощущением «дыры», и даже если она стоит в живописном месте, то выглядит как инородное тело, безобразящее пейзаж. Найти тут необезображенный пейзаж практически нереально – мест, где по счастливой случайности рука человека-строителя не коснулась еще ландшафта, практически не осталось. Японцев 120 миллионов, а страна небольшая (в России спасает огромная площадь – не везде добрались!) Чуть в подробностях. Почему унылые и серые застройки? Потому что бетон. Япония – мировой лидер по производству и использованию бетона. Тут бетонируют все, что можно. Это не метафора – значительная часть (около 40%) береговой линии Японии забетонированна. В Японии нет НИ ОДНОЙ реки, не перекрытой плотиной. Это касается не только крупных рек, но и горных ручьев в трудно доступных диких местах. Русла рек также бетонируются. Бетонируются склоны гор, «чтобы избежать оползней». Японцы достигли совершенства в искусстве бетонирования – во многих местах приглядевшись, можно увидеть, что живописные скалы у дороги сделаны из бетона. Апофеоз бетонной оргии – это тетраподы. Тетрапод – это весом в несколько тонн бетонная штуковина, отдаленно напоминающая противотанковый еж. Их щедро кидают в море возле берега везде, где ни попадя. Насколько это живописно – предлагаю вообразить. Почему двухэтажные дома? Потому что по местным законам на дом выше 2х этажей нужно спецразрешение, которое стоит много денег и нервов. Отсюда растут ноги у бешеных цен на жилплощадь в городах – представьте себе Москву в двухэтажных домиках от Садового Кольца! Почему кедровые леса? Это отдельная тема. В свое время правительство решило, что неплохо бы и с гористых земель чего-то поиметь, хоть рис там и не растет. И развернуло программу по вырубке естетесвенно произраставшего леса и засева кедра, из которого предполагалось все строить. С каждым годом программа набирала обороты, и сегодня около ПОЛОВИНЫ лесов Японии вырублены и на их месте шумит темно-зеленые кедрач. То, что это давно нерентабельно, и что некому заготавливать этот кедр, никого не волнует. То, что теперь каждые десятый ребенок страдает аллергией на кедровую пыльцу – чуть более животрепещуще, и сейчас выведен неаллергеногенный кедр, коим и продолжается засев. Вообще, местная индустрия мало озабоченна экологией. Правительство верно предположило, что для послевоенной отстройки главное – это высокая производительность и эффективность. С тех пор практически ничего не изменилось. Идея «мы должны вырвать милости у природы» до сих пор доминирует здесь. Технический прогресс идет вперед полным ходом; природа – лишь ресурс, и не слишком ценный к тому же. Довольно страшно.
В некотором смысле это тоже верно примерно в той же степени, что и для России. Автомобили, электроника, роботы (у нас – ракеты, самолеты и пр.). Но в обоих случаях это весьма однобоко. В странах Европы (и наверное в США тоже) технологии развиваются более равномерно: электроника, машиностроение, информационные технологии, бытовая техника и химия, экоконтроль, медицина и фармацевтика, и пр. Тут – нет. Когда не так давно из танкера в Японском море разлилась нефть, то по телевизору показывали, как бабки собирают ее по побережью ведрами, а на военном корабле были задействованны... одеяла. Это к уровню эко-технологий в 21м веке. Утилизация химических отходов примерно на том же уровне. Фармацевтика – тоже. В свое время Япония пропустила момент, когда в мире появился биотех и прочие развитые страны начали вкладывать в него огромные деньги. Когда хватились, было уже поздно. Встал выбор – или прикрыть родную фарма-промышленность, или закрыть рынок лекарств от внешней конкуренции. Выбрали второе. Сейчас в Японию нельзя ввозить никаких лекарств, равно как нельзя здесь купить никаких рецептурных западных лекарств. Все свое, делается по рецепту и выдается в пакетике в виде порошка или мази без названия. Про тестирование этих лекарств на побочные эффекты я лучше помолчу. За отсутствием такового. Имеются примеры, когда власти подавляли информацию о смертельно опасных побочных эффектах новых лекарств до тех пор, пока изготовленная партия не продавалась полностью – чтобы предотвратить банкротство фарма-компании. Все вышесказанное никоим образом не отменяет лидерство Японии в области электроники, инженерии, авто-мото-робото-строения и бетонозаливания. Местные технологии высоки, но избирательно.
Миф 3Миф 3. Образовательная система Японии – идеал для подражания.
А вот тут на Россию совсем не похоже! Вообще говоря, местную систему образования правильнее было бы назвать системой воспитания. И переоценить ее роль сложно. На мой взгляд, японцы как народ – главное «полезное ископаемое» Страны Восходящего Солнца. Сочетание трудолюбия, исполнительности, толковости и честности – вот то, что позволило японскому народу выйти из послевоенного кризиса и сделать страну второй в мире экономикой. До детского сада ребенок фактически не воспитывается и растет как трава. Тут действительно много позволяется маленьким детям, их особо не наказывают и не ругают. Воспитание начинается в садике, где у ребенка вырабатываются все вышеперечисленные качества. Не вырабатывается только умение думать. Оно активно подавляется. Равно как и индивидуальность. У ребенка все должно быть как у всех. Униформа начинается с детского сада (3 года) и носится многими до пенсии (работники ЖД, магазинов, служб доставки, гостинниц, и т.п. - все в форме). Делай все как все, делай как велели. Мнение сенсея не подлежит сомнению. Сенсей значит «рожденный раньше», ему лучше знать. Ценится не умение думать и принимать решения, а умение их точно исполнять. Ценится достигать совершенства в том, что делаешь, не задумываясь на тему того, а зачем оно надо и что из этого выйдет. Отсюда и пресловутая японская корпоративная культура, поощряющая не индивидуальность и творчество, а выполнение долга перед компанией. На выходе имеем общество, заточенное под эффективное и четкое выполнение поставленных задач. И когда задачи поставленны толково, результативность такого общества потрясающа. Пример тому - все тот же послевоенный период. Но с тем же успехом можно направить энергию этого общества на любые задачи – пусть даже очевидно самоубийственные.
В вопросах демократии сходство России и Японии весьма велико После войны Император Хирохито превратился из императора в конституционного монарха и публично объявил, что отношения между императорской семьей и народом определяются не мнимой «божественностью» императора, а взаимной привязанностью и доверием. С тех пор практически безпрерывно власть в стране находится в руках Либерально-Демократической Партии. Как и в России, в Японии имеется место тесное сотрудничество правительства, промышленности и банков. И как в России, мнение народа и благосостояние народа - не самый первый пункт в списке приоритетов. Правительство поддерживает промышленность и банки, те не остаются в долгу перед чиновниками. Места народа в этой схеме – один из факторов, необходимых для эффективной работы промышленности. Здесь он – ключевой, потому что нефти-газа нету. Япония может торговать только трудом граждан. Граждане при этом, например, не имеют возможности завести себе накопительный счет с процентами. То есть в банке НЕТ варианта положить деньги в рост. И это считается нормально. А иностранные банки в Японию особо не пущают – а то весь бизнес попортят.
Плюс системы «альянс властей-промышленности-банков» в ее стабильности к внешним катаклизмам и эффективности; минус – в беззащитности перед гниением изнутри. Здесь нереально трудно что-то изменить в системе «снизу», в ней отсутствуют механизмы коррекции по принципу обратной связи. И машина идет полным ходом вперед, пока не разразится полномассштабный кризис. Как в 90х, когда рухнул японский рынок, недвижимость упала в цене в десятки и сотни раз, а банки де-факто обанкротились.
Вероятность добиться здесь каких-то изменений от властей наверное даже менее реально, чем у нас. Бюрократические процедуры внушают всем благоговение; выиграть суд у правительства маловероятно. С детского сада всем жестко прописывают, что те, кто рулят, знают больше и лучше, и надо не чесать в затылке «а зачем оно так?», а делать то, что говорят. С детского сада японцев учат, что если стало трудно и плохо, то надо закалять волю и терпеть, а вовсе не доискиваться причин и искать решений. Поиском решений должны заниматься специальные люди. Терпеть – это признак силы воли, это уважаемо. Протест – это скандал, это неприлично, стыдно и подлежит осуждению.
Такое воспитание обеспечивает устойчивость пирамиды, управляемой сверху довольно ограниченным кругом лиц, спускающих приказы, не подлежащие обсуждению. Повторюсь – эта система замечательна и плодоносна, если правители не дураки и всерьез озабочены благосостоянием народа. Но при иных приоритетах, как то личная выгода или доминирование на мировом рынке, результаты плачевны. В Японии они с каждым годом все плачевнее. Вышеописанные мании бетонирования и кедровыращивания – прямое следствие работы этой системы. Министерства получают бюджет. Если по прошествии года деньги останутся – в следующий раз дадут меньше. Ни один чиновник в здравом уме и трезвой памяти не допустит этого. Поэтому каждый год бетонирование\кедровыращивание финансируется в полном объеме, и в полном объеме проводятся работы. Кстати, бессмысленная работа – это японский вариант пособия по безработице. Тут огромное количество людей работает, ничего особо не делая, или занимаясь ерундой. Бетонирование горных ручьев – классический пример. Механизма остановить или даже замедлить эту машину нет. Как и во всем, здесь японцы стремятся к совершенству. Отгадайте, кому принадлежат мировые рекорды по скорости закладки бетона?
Миф 5Миф 5. Япония – страна, в которой не любят иностранцев.
Ерунда, здесь их вполне себе любят. «Интернейшнл» - очень важное для японцев понятие, наделенное большим положительным весом. Все хотят быть интернейшнл. Другой вопрос – что обычно за людей иностранцев не считают. Отношение как к марсианам – удивление, интерес, уважение, вежливость. Но это – инопланетяне. Знаете кино «Alien», где храбрая Рипли сражается с Чужим? Так вот, главный документ иностранца в Японии называется Alien Registration Card. Для иностранцев (если о них вообще вспомнили) делается параллельный мир. С параллельными бюрократическими процедурами, системами учета, требованиями и пр. Порой эти правила довольно бредовые, так как были измысленны на основе «наверное, марсианам вот так будет удобнее!». Если же параллельной системы нет, попытка иностранца пройти по японским правилам часто вызывает испуг, смешанный с замешательсвом – ну реально как если пёсоголовый монстр в Москве придет в бассейн абонемент делать. Надо признаться, впрочем, что в такой ситуации есть масса плюсов. Иностранцев мало (особенно если выбраться из Токио), и особое отношение несет положительные моменты. Иностранцам практически все прощается – откуда же им там на Марсе знать, как воду в туалете спускать! Им всегда стараются помочь, если они попросят (кстати, тут практически никогда не помогают, если не попросишь). Ну и так как японцы часто стесняются своего английского и общение для них порой довольно мучительно, можно часто добиться желаемого по механизму «проще переспать, чем объяснить, почему ты этого не хочешь». К русским тут отношение наверно действительно чуть более прохладное по причине островов, но в остальном всем плевать. К американцам и всему американскому (и западному в целом) – уважение и восторг, у молодежи в особенности.
Миф 6Миф 6. Японцы блюдут чистоту своей уникальной культуры.
В чем-то оно так. Присутствие в любом уважающем себя жилище комнаты с татами, сидение на полу, разувание в помещениях, отсутствие нормального отопления – все это сохранилось с древних времен. Сезон цветения сакур и сезон осенних красных листьев по-прежнему объединяют всю страну в едином порыве приобщения к прекрасному. Японская кухня также достаточно разнообразна и уникальна, и безусловно сохраняет свою индивидуальность несмотря на засилие макдональдсов и ко. Японский язык также успешно сопротивляется засилию иностранных слов. И хотя тут модно писать все на английском, и порой с очень странной грамматикой, иероглифы никто не отменял. Власти также активно субсидируют сельское хозяйство, без чего все равно неуклонно уменьшаюшееся крестьянское население исчезло бы вовсе вместе с рисовыми полями и прочей деревенской атрибутикой. И в то же время здесь в моде все новое, блестящее, современное и железобетонное. Большой возраст дома – повод для стыда, а не гордости. Памятники архитектуры сносят и строят на их месте их подобие из современных материалов. В лучшем случае при этом делают точную копию, в худшем – добавляют пару штрихов типа наружнего стеклянного лифта в самурайском замке. Грустно то, что часто это не только мода, но и внутренняя политика – снести «старье» и построить очередное стеклобетонное чудо архитектуры-техники. Этих монстров по Японии не счесть, и нет резона ожидать, что их перестанут плодить. Религия не оказывает заметного влияния на образ жизни и мыслей. Японцы в этом весьма пофигистичны, легко совмещая буддизм, синтоизм и христианство и с удовольствием празднуя все соответствующие праздники. Отсюда и загадочная статистика типа 80% буддистов, 80% синтоистов и 60% христиан.
Здесь (как и в России) присутствует в известной степени тема «все западное – круче!», и многие верят в это, не утруждаясь вдаванием в детали. В отличие от России, здесь у этой тенденции есть некоторое оправдание – запад наглядно продемонстрировал Японии, что он сильнее, а значит – его культура лучше. Самые популярные виды спорта тут – бейсбол и гольф, а вовсе даже не сумо и всякие кен- да айки-до. Крутая тачка – это BMW или Hammer, а не Тойота. Про кино и говорить не приходится. Западная культура проникает повсюду. Пример: традиция онсенов – горячих вулканических ванн – не ослабла с древних времен, но после войны онсены стали из общих раздельными – типа стыдно в одной ванне мужчинам с женщинами сидеть. Изменяются отчасти и семейные традиции. Часто работают оба супруга, в отличие от классической японской схемы «жена ведет дом, детей и финансы, муж вкалывает на службе». Подчиненное положение женщины также сильно смягчилось, хотя тут по-прежнему явный патриархат. Есть тут конечно и много своего нового и уникального. Классический пример – аниме и манга (японские мультики и комиксы). Они здесь повсюду, и пользуются бешеной популярностью, уж не знаю – поддерживает ли их правительство или нет. Хотя Дисней таки популярнее... Отношение к сексу тут сложное; о нем не говорят, это личная тема. Извращенцев много, но опять-таки, это не особо обсуждается, и не осуждается морально – если все довольны, то и славно. В метро действительно в час пик есть отдельные вагоны для женщин – для тех, кто боится стать жертвой домогательств в давке. В целом же японцы относительно редко занимаются сексом. Видимо, сил мало остается...
Не то чтобы прям вот так. Она конечно вверху списка, но страны Прибалтики, Россия, Беларусь, Финляндия и ряд других держав уверенно обгоняют Японию. Определенную устойчивость этому мифу придает отсутствие в Японии осуждения самоубийства, а также повторяющиеся, хотя и редко, «объединения в смерти» - совместные самоубийтсва влюбленных с целью увековечить счастье. Выбор способа тут тоже ограничен. Огнестрельное оружие невозможно купить в Японии. Броситься под поезд тоже не лучший вариант, так как по местным законам штраф в несколько десятков тысяч долларов за перебой в ЖД-сообщении пришлют твоим ближайшим родственникам. Поэтому тут любят бросаться с высоты. Уж не знаю про заваренные окна в небоскребах (может вполне себе быть!), но всякие обрывы и мосты определенно популярны в кругах самоубийц.
Извиняюсь за задержку, но найти что-то стоящее оказалось несколько труднее, чем я думала О_о На ваше растерзание представляю следующие группы:
Эхо тишины - Моя луна [скачать] Эхо тишины - Последний [скачать] Готика. Приятный женский вокал, психоделичная музыка и много пафоса.
Tiramissa - Земля-воздух-земля [скачать] Tiramissa - Падаю вниз [скачать] Tiramissa - Я нес смерть [скачать] Жанр расплывчат: от андеграунда до нью-эйджа
Гевал - Херувимы [скачать] Гевал - Зверь [скачать] Готический религиозный панк с уклоном в индастриал. Мощный брутальный голос и очень психоделические тексты...
Ад Евы - Заложники столетий [скачать] Единственная песня у исполнителя, у которой качество смысловое побеждает качество звукозаписи. Точнее, его полное отсутствие.
EtrinComa - Лето мертвецов [скачать] Готично, психоделично, необычно в общем
Cold Summer - Безысходность [скачать] Cold Summer - Воспоминания [скачать] Cold Summer - Я буду ждать [скачать] Готика, мужской и женский дуэт. Тексты красивые, голоса так себе, но музыка заглушает их почти полностью.
Любительский готик-рок — такая угарная вещь Х))) Мальчики, поющие с придыханием, и девочки, поющие на ультразвуке... Сыграю роль мирового судьи и предложу несколько наиболее удачных, на мой взгляд, песен.
Desperatus - Воображаемый мир [скачать] Довольно ненавязчивая музыка и ненавязчивые слова. Только одна песня и запала в душу.
Unreal - Проклятье мертвых роз [скачать] Unreal - Три ночи [скачать] Вторая песня из ОСТов к фильму "Ведьма". Мелодично, приятный вокал. Кое-где даже есть смысл О_о
Экзерсис - Судьба [скачать] Вокал местами хромает, но текст и музыка лично мне понравились
Взяла на работе "Темные начала" 2 и 3 том. Наконец-то дочитаю, а то уж почти забыла, о чем там речь шла... *оглядывается на стопочку в 60 плюс-минус фолиантиков* И когда я это прочитать успею? =) Вот читаю я что-то и чувствую, что живу. И дышу. И, если честно, не понимаю тех людей, которые за всю жизнь ничего, помимо школьной программы, не читали. Да и ее, впрочем, тоже не особо... Год назад, до весны, я тоже была такой же: совершенно случайно сделанный вывод, что за полгода я вообще не брала книгу в руки... Может, это у меня просто был передоз?..
Ну ладно, раз уж я начала про Пуллмана... "Нож" пошел хуже "Сияния" - это я отметила еще в прошлый раз... Мне не понравилось то, что фэнтези альтернативной реальности превратили в мистику параллельных миров с элементами околонаучной фантастики. Мне не понравился Уилл - я вообще не верю, что маленькие дети могут вести себя как взрослые. До сих пор не видела таких... Нет, я еще могу поверить, что Лира, воспитывавшаяся в почти диких условиях, способна на кое-какую житейскую смекалку, но это, скорее, исключение, и не стоит подавать его как правило. Этим, во многом, и грешит подростковое фэнтези… Попытки автора заставить ребенка вести себя в разных ситуациях так, как ребенку не свойственно, не может мной восприниматься иначе, чем китч. Хотя, если пишешь фантастику – так фантазируй до конца?..